Как жили и работали с
cоветские фарцовщики
Первыми окно в соблазнительный мир материального
благополучия в советское время открыли фарцовщики. Что
полезного мы можем узнать из их опыта и почему это важно
именно сейчас, выяснил Егор Мостовщиков. К слову, на
Первом канале как раз стартует новый сериал на эту же
тему — «Фарца».
КАК-ТО ВЕЧЕРОМ, ДВАДЦАТЬ ПЯТЬ ЛЕТ СПУСТЯ после того, как развалился Советский Союз и в фарцовщиках, рыцарях запрещенки, вроде
бы пропала необходимость, в московском кафе встречаются
известный галерист Дмитрий Ханкин и известный поэт
Андрей (Орлуша) Орлов. Ханкин приезжает позже, Орлов
встает из-за стола и приобнимает галериста. Потом
Ханкин нагибается и поднимает с пола пачку сигарет
Marlboro Classic и протягивает ее Орлову: «Не твое?»
Орлов довольно кивает и радостно восклицает: «Вот! Вот
именно так это все и делалось, нужен был только повод, любая
мелочь, чтобы заговорить с фромом, чтобы не нападать на
него с вопросами, а сразу же стать ему полезным.
Дальше — уже дело техники». Ханкин тоже
кивает: «Да-а-а, так оно все и было, в старые
времена-то». Галерист и поэт садятся за столик в
тени, заказывают пиво и зеленый чай и начинают неспешно
вспоминать свои давно уже минувшие фарцовщицкие деньки.
Все тогда знали прикуп и понимали, чем рискуют. Если
ты был фарцовщиком, то есть утюжил или бомбил, то мог
оказаться в милиции. Тебя мог задержать КГБ. Ты мог
очутиться в специальном изолированном помещении,
которым были оснащены все гостиницы для интуристов.
Все вокруг тебя превращалось в уши и глаза, все было
против тебя — гэбисты в штатском, дежурные
взводы милиции, даже швейцары — швейки, —
и те выискивали тебя в толпе. Черт возьми, да если бы
ты стал крупным фарцовщиком и спекулянтом, тебя и
расстрелять могли, как Яна Рокотова. Рокотов по
прозвищу Косой и его друзья в 1960-е создали столь крупную сеть
скупки валюты и вещей у иностранцев, что при задержании у них
изъяли полтора миллиона долларов наличными и золотом —
это что-то около нынешних двенадцати миллионов, —
заработанных в стране, в которой не только миллионеров быть
не могло, но и сам обмен валюты карался тюрьмой до пятнадцати
лет. Косого, Червончика и Дим Димыча расстреляли по жесткому
настоянию Хрущева, в назидание другим. Но все знали прикуп и
все равно играли в эту игру.
Черт возьми, да если бы ты стал крупным
фарцовщиком и спекулянтом, тебя и расстрелять могли.
Бывшие фарцовщики
о своем занятии говорят с придыханием: это было как Бойцовский клуб.
Ты облачался в закос и выходил на вальяжную охоту за интуристами
и их приданым.
1983 год, «
журналист» Орлов, одетый в форму, добытую у самого Уэйна
Грецки после интервью для «МК». Справа: зима 1982
года, Орлуша с Джульеттой Шаплонд, студенткой Института русского
языка имени Пушкина
Советскому Союзу не
нужны были иностранные санкции, чтобы запрещать импортные продукты
и продовольствие: полки магазинов и так стояли пустые, во
всем был сплошной дефицит. Столетние очереди за едой, одинаковая
типичная одежда, одинаковый образ жизни, одинаковое все. Все
было настолько скучно, что с выставки «200 лет США»
советские граждане тащили домой одноразовые стаканчики и плакаты
— ничего подобного у них не было. Пластинка жвачки
Wrigley’s в школе уходила по десять копеек, потом
перепродавалась по пятнадцать и жила несколько дней: ее жевали,
на ночь клали в чашку с чаем, чтобы наутро мертвая жвачка зажила
новой жизнью. Даже дурацкий туристический буклетик из Румынии с
замком и рыцарем, вроде той макулатуры, которую сейчас
стопками раздают бесплатно в любой гостинице, в школе немедленно
превращался в реликвию. Фарцовщики умели в этом дефиците достать
все, о чем только можно было мечтать: джинсы, значки, импортную
одежду, иностранные книги, зарубежную музыку, сувениры, мелочи,
сигареты, алкоголь, технику, журналы. Все, на что сегодня и
внимания не обратят, тогда моментально превращалось в
карго-культ. А карго-культ отлично продается.
Все было настолько скучно, что с выставки «200 лет США» советские граждане тащили домой одноразовые стаканчики и плакаты — ничего подобного у них не было.
Фарцовщики были протобайерами,
эрзац-хипстерами и несли западные бренды и явления в
советский народ. Они утюжили интуристов: общались, забалтывали,
развлекали, обхаживали, втирались в доверие, показывали
город, помогали весело провести время и в результате оставались
с кучей капиталистических реликвий. Покупали, или выменивали,
или получали просто так, оставляли что-то себе, а что-то
отправляли в дальнейшее путешествие по Советам — перепродавали
в подвалах, дворах, квартирах, сливали в комиссионные магазины.
Фарцовщики были своего рода трендсеттерами — дефицит,
который они доставали, хотели заполучить все. И после себя они
оставили не только дивные воспоминания и все еще частично
используемый сленг, но и навык, который никогда не будет
лишним.
Фарцовщики были своего рода трендсеттерами — дефицит, который они доставали, хотели заполучить все.
ЧЕТВЕРТЬ ВЕКА ПРОШЛА, а
Андрей Орлов и Дмитрий Ханкин до сих пор помнят все в
подробностях: места, приемы, добычу, сленг. Орлуша одет
так же, как и в 1970-е годы, когда он фарцевал: светлые
вельветовые брюки, поло с длинными рукавами Ralph Lauren
в красно-белую полоску, солнечные очки Ray·Ban Wayfarer.
Ханкин фарцевал в 1980-е и был тогда полупанком, ходил в майках
Ramones и черном британском пальто с замененным на кожаный воротником.
Он и сейчас одевается брутально, но спокойнее: черные штаны с
массивной цепью, черная майка с надписью God Bless, очки в
тоненькой черной оправе, большой кожаный браслет на одной руке
и большие часы — на другой.
Поэт внимательно оглядывается по сторонам, сканирует
помещение. Вон сидит девушка в платье, чистая алёра —
итальянка; вот там девушка в простеньком приталенном сарафане —
прибалтийка или пшек, полька. Все остальное — совок, совок, совок.
Ни тебе стейцев (американцев), ни бритишей (британцев),
ничего. Сплошь невнятные бесформенные аляповатые платья,
неказистая обувь, на спинках стульев висят пластиковые пакеты
с новыми виниловыми пластинками и одеждой. Как же так,
удивляются Ханкин и Орлов: двадцать пять лет доступа к любым
товарам, а совки как были совками, так ими в основном и остались.
Ничего не меняется. И даже пакеты, вот же самое удивительное,
пакеты! Орлуша мечтательно прикидывает: вот если бы у человека
была машина времени, надо было бы немедленно отправиться
обратно в 1970-е, взять с собой тонну красивых пластиковых
пакетов с надписями и стать миллиардером. Пакеты в то
время носили гордо и долго, как ботинки Red Wing —
приобретение на века. Пакеты брали в ресторан и институт, их
прошивали лентами, чтобы укрепить, и мыли. Джинсы Montana
в фирменном пакете Montana продавали на десять рублей дороже.
Пакеты в то время носили гордо и долго,
как ботинки Red Wing — приобретение на века. Пакеты брали
в ресторан и институт, их
прошивали лентами, чтобы укрепить, и мыли.
Мир тогда делился на фромов
и совков. В Москву приезжали фромы — стейцы (США),
бундеса (ФРГ), пшеки (Польша), дыровцы (ГДР), южки (Югославия),
бритиша (Великобритания) и финики, или турмалайцы (Финляндия).
Московская фарцовка крутилась в основном между Пушкой –
Яшкой – Краской – Ногой – Рашкой –
Белкой и ША-2. Пушка —
это Пушкинская, Яшка — Театральная площадь, которая тогда
была площадью Свердлова, Китай-город раньше назывался площадью
Ногина, снесенную гостиницу «Россия» называли
Рашкой, гостиницу «Белград» — Белкой,
Красную площадь — Краской, а аэропорт Шереметьево-2 — ША-2.
Гостиницу «Россия» открыли в 1967 году, и
она сразу же попала в Книгу рекордов Гиннесса как крупнейшая
гостиница в мире: четыре с лишним тысячи койко-мест. Гордость
Советов, сама гостиница с трудом тянула на четыре звезды:
номера тесные, интерьер убог и скучен. В 1977-м «Россия»
горит, гибнет сорок два человека, пожар до сих пор считается
одним из страшнейших мировых пожаров гостиниц. Пожар даже попал
на советские марки – гордость, опять же. Именно после этого
пожара во всех гостиницах для интуристов ввели закрытый режим
для посещения.
Утюги — фарцовщики
— неспешно прогуливались по верхней галерее ГУМа и
смотрели: ага, идет интуристская группа, через двадцать пять
минут они будут у часового отдела. Все это походило на
рыбалку — утюг спокойно спускался, и начиналось
шоу. «Ой! Вам не помочь? Вы ищете часы «Ракета
Ноль»? Нет в магазине? Слушайте, тут такое дело:
купил отцу как раз такие, по руке не подходят, а мама
сказала, что убьет, если не верну деньги, не хотите?»
Бинго.
| Фарцовщик ходил в гостиницу для интуристов, потому что там было все, что ему могло пригодиться: бар, хорошие напитки, импортные сигареты и очень много фромов. Совкам в гостиницу было не попасть, но фарцовщики умудрялись. Главный фокус всегда выполняла chapka-hat, ушанка, завязанная на веревочку под подбородком, с двумя кокардами на лбу. Фотоаппарат или пустой кожух от него на груди, идешь вперед с непробиваемой, великолепной улыбкой лучезарного идиота — все вокруг отказываются верить, что это может быть наш человек: и улыбается, и вообще, кто так носит эти дурацкие шапки? Фарцовка в идеале всех должна была оставлять довольными. Ты даешь то, что хочет иностранец, и получаешь взамен то, что хочешь ты. Утюги помогали приезжим, могли показать город, рассказать о жизни в стране и продать вот этот солдатский советский ремень с пряжкой со звездой или позвать на домашнюю вечеринку, взяв символическую плату за закуску и попросив прихватить фирменного алкоголя. Куда лучше, чем ходить на экскурсии под присмотром КГБ. Как-то раз за Орловым от гостиницы «Космос» бежала переводчица и требовала «отдать сапоги иностранцу»: фарцовщику Орлуше американец из Денвера подарил свои казаки Tony Lama, самой известной марки мужских сапог. |
Мужчина с радостью подарил
будущему поэту сапоги и пошел белыми носками по грязи, а Орлов
залез в кусты, немедленно выбросил свои кедики и пошагал как
новый человек. Ханкин до сих пор помнит, как в 1982 году
он три дня тусил с делегацией детей из американской
глуши: «Отличные ребята были. Пьянка трехдневная,
все закончилось тем, что они выглядели как группа
военнопленных — в шинелях не по размеру, шапки
тоже, куцые рукава, радуются, улыбаются, машут».
Типичный пример фарцовщицкой работы: Андрей Орлов жил
какое-то время в Ялте, каждый день выходил с десятью рублями в
кармане, и ему надо было любыми способами достать блок
импортных сигарет, чтобы продать их за двести рублей.
Однажды ему попался сектантский пастор, и Орлов сорок
минут со слезами ему рассказывал, что сам он из точно
такой же секты, только сибирский филиал, их преследуют,
но вот он чудом попал в гостиницу, приехал на тайный
семинар, но ему нужно дать взятку в гостинице —
блок Marlboro. Сорок минут театра, слез и
криков «Иисус любит меня!» — и
сигареты его.
РАЗУМЕЕТСЯ, ВЕЗДЕ ЕСТЬ СВОИ ПОДОНКИ, и мир фарцовщиков полон мифов о красивом кидалове. Скажем, вы
работаете на заводе и с коллегами хотите купить себе
джинсы. Коллектив собирает свои сбережения и передает
вам, потому что у вас связи и вы в теме. Вы находите
выход на специального знакомого дельца, тот привозит вас
к своему специальному знакомому дельцу, у которого как раз
есть джинсы. Стучитесь в неприметную дверь, ее открывает
мужчина в халате, тапочках, с чашечкой чая. Внутрь не зовет
— делами, как-никак, заниматься дома не хочется, да
и вообще. Вот джинсы, пара для демонстрации, отлично,
давайте деньги, сейчас мы все вынесем. Ваш связной и
хозяин квартиры скрываются за дверью. И вот стоите вы
на улице, ждете, смотрите по сторонам, потом вам
начинает казаться, что что-то не так. Вы толкаете
дверь, она открывается, а там никакой квартиры,
только сквозной проход через двор дома.
I I
I I
один к одному.. только
25 рублей..
двором..почти точно такая же ситуация:
подождите..сейчас вынесем.
шла о книгах..
